То, чего не можешь заполучить, всегда кажется лучше того, что имеешь. В этом и состоит романтика и идиотизм человеческой жизни. © Э. Ремарк
Извечное, никогда не прекращающееся раздвоение души. Дуализм чувств, дуализм души, беспрестанно продолжающаяся двойственность. Как будто запустили высококачественный двигатель и он неутомимо ежесекундно, ежечасно, ежедневно продуцирует этот самый дуализм, не зная ни сна, н отдыха, не ведая даже перерывов на обед.
Мысли рождаются, вторгаясь свежим, стремительным потоком весны и опадают, как пожелтевшие листья ноября. Образы. Слишком живые и притягательные для иллюзии, они заставляют клетки моего организма сгорать в гипоксии. Потом слова. Несчетное количество слов, имеющих каждый свой собственный смысл восприятия. Я почти потерялся в попытке пересчитать гранулы слов, ускользающие как мелко листовые чаинки. Что-то постоянно ускользает, не получается ухватить это что-то за хвост, такое нужное и отчего-то очень важное. « А сможешь ли ты?..» - вспыхивает и гаснет едкая мыслишка на границе сознания и тут же растворяется, сметенная бесконечным, могучим потоком аквамариновых слов и полупрозрачных, тонких, перетекающих из серебристых глаз до белой, безмолвной, ледяной пустыни Аляски, картин. Я не смогу увидеть итог. Я не поймал.
Уверенный удар ноги в тяжеленных гриндерах- вхожу в плоскую, безучастную толпу множества бессмысленных фраз, таких же скучных людей, рассекая липкий мирок на две части: на МЕНЯ, все, что осталось там, за глухими дверьми, куда эта вареная биомасса не проникнет, и то что осталось ПОСЛЕ МЕНЯ. Я живой и цельный, поэтому мои жалкие слова отлетают под стол их маленького пиршества с бесстыдно оголенными внутренностями моих маленьких истин.
Рывок.. Я выплевываю истины, каждым точным ударом забивая крышку собственного гроба в глазах окружающих. Их уже десятки, дотла прожженных на шкурке собственного опыта. Кто я? А я и сам не знаю. Полагаю, пугало, безвольно и жалко висящее на искривленной палке жизни. Страшила в глазах сердобольного общества, существо, отчаянно нуждающееся, чтобы добрый волшебник подарил несчастному мозги. А знаешь, разница со сказкой в том, что ко мне добрая девочка Элли не придет. Современным Элли не нужны такие друзья. Разве что психиатр будет рад увидеть меня, да и то накачанного антидепрессантами и в смирительной рубашке. Я не всегда умудряюсь понять, что я еще в этой реальности, на краткие мгновения сбежавший из этого мирка. Я завис где-то там, с головой окунувшись в красочный мир твоего мироощущения, намертво пришпиленный к бескрайним просторам твоего неба, ставший желанным отражением неба в твоем море. Как я не хочу возвращаться! Когда я там, в иллюзорной близости с тобой, я парю. Честно.
[ Дуализм души, дуализм моих эмоций, противоречивая игра натуры и чужого восприятия. В голову врывается образ: разбитной, пестрый до нелепости балаганчик, где дают коротенькое, яркое представление с артистами, наряженными в пестрые костюмы, расписанные маски. Придирчивый зритель не пожелает увидеть растрескавшийся фарфор, ободранные декорации, заплаты на реквизите… Вот и здесь что-то сродни этому – в жестоком фарсе жизни люди не пожелают видеть, что за лицо скрыто за причудливо размалеванной маской, что за суть спрятана под маскарадным костюмом. Непрекращающаяся ни на секунду двойственность, на границе которой кидает из стороны в сторону мой кораблик с вызывающе алым флагом и золотой звездой на нем. ]
Тебе никогда не было страшно увидеть то, что я стану нормальным? Я никогда не отрицал, что личность я весьма горькая, вызывающая глюки и несварение.
А мне вот было страшно. Я и сейчас иногда ощущаю этот липкий, холодный страх, что серость, общество выжгут тебя / меня/ его дотла, безжалостно сминая храбрый кораблик в стальных, бездушных жвалах программной воли, цифровым кодом прописанной в ее нутре. Поход по проржавевшему клинку жизни - шаг влево, шаг вправо - выстрел. Один единственный, но его хватит, чтобы на одну серую единицу стало больше. Выстрел в душу, что может быть ужаснее? Простреленную руку, бедро, плечо в больничке залечат, а вот душу - нет. Не придумано еще бинтов для нее. Я никогда не смогу совершить такой жуткий поступок. Слишком хорошо знаю, каково это – быть подстреленным заботливой рукой потерянного друга, быть раздавленным собственной верой в людей.
Теперь ты понимаешь? Почему я так безнадежно люблю тот мир, почему так неохотно возвращаюсь? Там, в том мире, с клёкотом чаек, с ароматами тюльпанов и трав, идущих из цветущей степи, разукрашенной пурпурным, желтым и зеленым, ощущение морского воздуха на губах, впивающаяся в босые ноги галька; разъедающая глаза и легкие пыль, въевшийся в сандалии песок и плавящийся асфальт с привкусом непрекращающейся, грохочущей, глухой ко всему городской суеты, многоголосой и многоглазой, с привкусом обреченности и не проходящей безысходности…В ласковом и собственническом мире, пропитанном налетом греховной мрачности, где ни на мгновение не прекращается яростная, непримиримая борьба, но с воздушным, полным нежности, касанием надежды, эфемерно присутствующей здесь всегда. Звучит отданное тебе признание. Тихим шепотом рассекающее мой привычный уклад жизни…И острая горечь ответного. Немыслимого.
Художник: Лола Гюнтер.
1 февраля 2013 в 21:10.
Мысли рождаются, вторгаясь свежим, стремительным потоком весны и опадают, как пожелтевшие листья ноября. Образы. Слишком живые и притягательные для иллюзии, они заставляют клетки моего организма сгорать в гипоксии. Потом слова. Несчетное количество слов, имеющих каждый свой собственный смысл восприятия. Я почти потерялся в попытке пересчитать гранулы слов, ускользающие как мелко листовые чаинки. Что-то постоянно ускользает, не получается ухватить это что-то за хвост, такое нужное и отчего-то очень важное. « А сможешь ли ты?..» - вспыхивает и гаснет едкая мыслишка на границе сознания и тут же растворяется, сметенная бесконечным, могучим потоком аквамариновых слов и полупрозрачных, тонких, перетекающих из серебристых глаз до белой, безмолвной, ледяной пустыни Аляски, картин. Я не смогу увидеть итог. Я не поймал.
Уверенный удар ноги в тяжеленных гриндерах- вхожу в плоскую, безучастную толпу множества бессмысленных фраз, таких же скучных людей, рассекая липкий мирок на две части: на МЕНЯ, все, что осталось там, за глухими дверьми, куда эта вареная биомасса не проникнет, и то что осталось ПОСЛЕ МЕНЯ. Я живой и цельный, поэтому мои жалкие слова отлетают под стол их маленького пиршества с бесстыдно оголенными внутренностями моих маленьких истин.
Рывок.. Я выплевываю истины, каждым точным ударом забивая крышку собственного гроба в глазах окружающих. Их уже десятки, дотла прожженных на шкурке собственного опыта. Кто я? А я и сам не знаю. Полагаю, пугало, безвольно и жалко висящее на искривленной палке жизни. Страшила в глазах сердобольного общества, существо, отчаянно нуждающееся, чтобы добрый волшебник подарил несчастному мозги. А знаешь, разница со сказкой в том, что ко мне добрая девочка Элли не придет. Современным Элли не нужны такие друзья. Разве что психиатр будет рад увидеть меня, да и то накачанного антидепрессантами и в смирительной рубашке. Я не всегда умудряюсь понять, что я еще в этой реальности, на краткие мгновения сбежавший из этого мирка. Я завис где-то там, с головой окунувшись в красочный мир твоего мироощущения, намертво пришпиленный к бескрайним просторам твоего неба, ставший желанным отражением неба в твоем море. Как я не хочу возвращаться! Когда я там, в иллюзорной близости с тобой, я парю. Честно.
[ Дуализм души, дуализм моих эмоций, противоречивая игра натуры и чужого восприятия. В голову врывается образ: разбитной, пестрый до нелепости балаганчик, где дают коротенькое, яркое представление с артистами, наряженными в пестрые костюмы, расписанные маски. Придирчивый зритель не пожелает увидеть растрескавшийся фарфор, ободранные декорации, заплаты на реквизите… Вот и здесь что-то сродни этому – в жестоком фарсе жизни люди не пожелают видеть, что за лицо скрыто за причудливо размалеванной маской, что за суть спрятана под маскарадным костюмом. Непрекращающаяся ни на секунду двойственность, на границе которой кидает из стороны в сторону мой кораблик с вызывающе алым флагом и золотой звездой на нем. ]
Тебе никогда не было страшно увидеть то, что я стану нормальным? Я никогда не отрицал, что личность я весьма горькая, вызывающая глюки и несварение.
А мне вот было страшно. Я и сейчас иногда ощущаю этот липкий, холодный страх, что серость, общество выжгут тебя / меня/ его дотла, безжалостно сминая храбрый кораблик в стальных, бездушных жвалах программной воли, цифровым кодом прописанной в ее нутре. Поход по проржавевшему клинку жизни - шаг влево, шаг вправо - выстрел. Один единственный, но его хватит, чтобы на одну серую единицу стало больше. Выстрел в душу, что может быть ужаснее? Простреленную руку, бедро, плечо в больничке залечат, а вот душу - нет. Не придумано еще бинтов для нее. Я никогда не смогу совершить такой жуткий поступок. Слишком хорошо знаю, каково это – быть подстреленным заботливой рукой потерянного друга, быть раздавленным собственной верой в людей.
Теперь ты понимаешь? Почему я так безнадежно люблю тот мир, почему так неохотно возвращаюсь? Там, в том мире, с клёкотом чаек, с ароматами тюльпанов и трав, идущих из цветущей степи, разукрашенной пурпурным, желтым и зеленым, ощущение морского воздуха на губах, впивающаяся в босые ноги галька; разъедающая глаза и легкие пыль, въевшийся в сандалии песок и плавящийся асфальт с привкусом непрекращающейся, грохочущей, глухой ко всему городской суеты, многоголосой и многоглазой, с привкусом обреченности и не проходящей безысходности…В ласковом и собственническом мире, пропитанном налетом греховной мрачности, где ни на мгновение не прекращается яростная, непримиримая борьба, но с воздушным, полным нежности, касанием надежды, эфемерно присутствующей здесь всегда. Звучит отданное тебе признание. Тихим шепотом рассекающее мой привычный уклад жизни…И острая горечь ответного. Немыслимого.
Художник: Лола Гюнтер.
1 февраля 2013 в 21:10.
